Веденеев: "Чем Дзюба хорош? Он поддерживает фон, это клоун!"

Сергей Веденеев рассказал о чемпионском годе "Зенита". Он вспомнил работу Павла Садырина и прокомментировал нынешнее состояние команды.

– Как с работой, Сергей Геннадьевич?
– Детишек тренирую в "Зените-84". Раньше школа была при "Турбостроителе", одном из старейших стадионов города. Пять лет назад "Зенит" подарил нам искусственный газон. Не новый, но в хорошем состоянии. Привезли рулоны, уже собирались поле стелить. Вдруг нагнали бульдозеры. Всё снесли!

– Какие зарплаты в детском футболе?
– Получаю 30 тысяч рублей.

– И 5 тысяч в месяц от "Зенита"?
– Тем, кому за семьдесят, полагается от клуба какая-то пенсия. Остальным – нет. Я не в обиде. Если всем ветеранам платить, никакого бюджета не хватит.

– Сергей Дмитриев рассказывал нам, что чемпионам СССР 1984-го на юбилеи передают от клуба 20 тысяч рублей.
– Да? Мне на 50-летие ничего не давали.

– Но хоть как-то клуб вспомнил?
– Не хочу об этом говорить.

– Из вашего поколения – все при деле?
– Со мной в школе трудятся Юра Желудков и Валера Золин. Толя Давыдов – советник генерального директора "Зенита". Хочет тренировать, но не зовут. Тяжело куда-то устроиться, когда тебе за шестьдесят. Дима Баранник руководил селекционной службой "Зенита". В 2015-м контракт не продлили – с того дня без работы. Как и Костя Иванов, который еще недавно заведовал на "Петровском" Малой спортивной ареной. Колю Воробьева уволили несколько лет назад из клуба – тоже нигде. Юра Герасимов – охранник на стоянке, поднимает шлагбаум.

– Правда, что руководство "Зенита" попросило вас не критиковать игроков в прессе?
– Да, звонил Максим Митрофанов. Я удивился: "Неужели футболисты читают мои интервью? Я же не для них рассказываю, а для болельщиков…" В ответ услышал: "Еще как читают! Агенты приносят им распечатки из интернета. На некоторых ребят действует угнетающе". Хотя никого не оскорблял. Если вижу, что парень халтурит, не выкладывается, молчать не стану.

– Сегодня в "Зените" такие есть?
– Нет. Бьются все. Другое дело, кто-то не прогрессирует, кому-то не хватает мастерства. Взять, к примеру, Дзюбу. Его игровые качества практически в зачаточном состоянии. Закидывать ему в зону мяч бесполезно – не убежит. Давать в ноги – тоже не имеет смысла. Обводкой не владеет. Удар слабенький. Через Дзюбу сложно отыграться. Единственный козырь – габариты.

– Рондон сильнее Дзюбы?
– Быстрее, техничнее. Лучше играет ногами, больше участвует в комбинациях. Продажа Рондона здорово облегчила жизнь Дзюбе.

– У Кержакова есть шанс вернуться в "Зенит"?
– Ему надо изменить игру. Он продолжает гнаться за голами, мечтает побить рекорд Блохина. Пытается играть так же, как раньше. Открываться за спину, идти в обводку. Но Саше уже 33. Утратил скорость, не успевает убежать. Его и на коротком отрезке накрывают. На длинном – тем более. Как Дзюбу, которого любой защитник догоняет. Зато в средней линии Кержаков еще способен принести пользу.

– Вы полагаете?
– Аршавина не заставишь отрабатывать в обороне, перестроиться не сможет. Кержаков – вполне. Выносливый, трудяга. Да наплевать на голы! Если хочешь продлить карьеру, нужно осваивать новую позицию. Вон, Семак, с возрастом передвинулся из атаки в полузащиту. Спокойно доиграл до тридцати семи.

– Отъезд из "Зенита" Виллаш-Боаша восприняли с облегчением?
– Меня он не раздражал. Умный, образованный, пять языков, про тактику знает все-все-все. Но Боаш – теоретик. Иногда, чтоб найти общий язык с футболистом, достаточно вспомнить, как сам играл. У него такого опыта нет. Разговаривает одинаково и с игроками, и с журналистами.

– Это проблема?
– Конечно. Главное, не что говоришь – а как! Чем хороший учитель отличается от методиста? Знаниями напичканы оба. Но один может передать их ученикам, другой – нет. В "Зените" были русские ребята, которые Боаша не понимали. И не потому, что он – португалец. А вот Семин с нашими футболистами прекрасно ладит. Шутка, анекдот, емкая фраза, сдобренная матерком, – и человеку все ясно. Или Петржела…

– Что Петржела?
– Тренер-то классный. Просто в России о нем забыли. Но игроки "Зенита" вспоминают с теплотой. Петржела перевернул их сознание. Прежде считалось, что тренера надо бояться. Отдал неточный пас, побежал не туда – со скамейки крик, ругань. Властимил раскрепостил команду. Всё с улыбкой. До него у нас никто футболисту после замены руку не пожимал. Потом это стали делать и Семин, и Газзаев.

– Селекция при Петржеле вызывала вопросы.
– Привез чехов, словаков. Кержаков жаловался: "Ходишь по базе – русской речи не слышно…" Ладно, были бы игроки высокого уровня. А то Гартиг, Флахбарт, Кинцл, Несвадба. Залетные птицы. Сразу пошли слухи о финансовых махинациях. Хотя Петржела в "Зените" не бедствовал. Только в первый сезон контракт был скромный – 200 тысяч евро в год. После бронзовых медалей зарплату подняли в пять раз.

– Кто был сердцем чемпионского "Зенита" 1984-го?
– Душой свободного времени был Желудков – слава богу, что в команде оказался взвинченный человек. Который поддерживал эмоциональный фон. Когда сидишь неделями на базе, очень важно, чтоб такой был. Чем Дзюба хорош?

– Чем?
– У него язык как помело! Он поддерживает фон, это клоун!

– Клоун команде необходим?
– Обязательно!

– Казалось, Желудков был абсолютно равнодушен к сборной.
– Его мотивировали в первую очередь деньги. Лучшие матчи выдавал против киевского "Динамо", "Спартака". Потому что за эти победы платили двойные премиальные. У Желудкова отсутствовало самолюбие. В "Зените" все устраивало. Был же момент – в "Спартак" приглашали. Уехал бы – может, что-то поменялось бы в жизни, если б отказался от гулянок. Но он отказаться не мог.

– В "Спартак" вписался бы?
– Его Морозов уговорил остаться в Ленинграде. Как-то мы вместе поехали в Москву играть за дубль. У Желудкова перебор карточек. Выходим на неказистом стадиончике – и видим, что собрались известные московские тренеры во главе с Бесковым! Смотреть за Желудковым!

– Откуда вам известно?
– А за кем же? Тем более, они всё громко обсуждали. Восхищались им. Наслаждались! Игра была простая – как принято в том "Зените": побольше длинных передач, беготни. Меньше индивидуальной игры. Желудков мог и обводить, и передачи делать, но его заставляли закидывать мяч вперед. Плюс штрафные бил. В "Спартаке" ему предложили бы совершенно другой футбол. Раскрывавший индивидуальность.

– Желудков – талант нереализованный?
– Да. Примитивный зенитовский футбол не позволил ему развиться как следует. А Клементьева и Ларионова подвело здоровье. Клементьев – главный специалист в команде по лекарствам. В последнее время даже не тренировался. Ходил с чемоданом таблеток. Все внутренние органы – то печень, то желудок…

– Когда Морозов орал на вас особенно громко?
– В 1981-м был матч в Ростове. Первый тайм. Морозов с бровки заголосил, дескать, беги туда, возьми того. Я видел, что занял правильную позицию, дергаться нет смысла. Не реагировал. Гаркнул он раза три и затих. А в раздевалке как понес на меня!

– Ответили?
– Молча снял бутсы, зафитилил в стену, разделся и пошел в душевую. С тех пор на меня не кричал.

– Говорят, Морозова мог до бешенства довести неудачный навес с фланга.
– У него было требование: любой прострел должны замыкать трое. На ближней штанге, дальней и по центру. Это называлось – "прочесать" штрафную. Кто выполняет - всегда в составе. Как Кержаков. При Морозове он прилично забивал, потому что бежал постоянно на ближнюю штангу. Ушел Юрий Андреевич – перестал. Голов поубавилось.

– Был в чемпионском сезоне матч с невероятным сюжетом?
– В Тбилиси! Возвращаюсь в Ленинград с того выезда – друг рассказывает. Сидит, смотрит футбол. "Зенит" проигрывает 0:2. Минут двадцать до конца. Главное, игры никакой! Плюнул и пошел на улицу. Свистит приятелю: "Саня, айда гулять" – "Да "Зенит" играет, 1:2…" Тут шум за спиной – 2:2! Он полетел на четвертый этаж, через две ступеньки прыгал. Пока добежал – мы третий забили!

– Вы же в голах поучаствовали?
– Первый – мой. Ударил, мяч от перекладины отскочил, и Дмитриев добил. Второй – я Дмитриеву отдал пас. Вот эта игра до сих пор перед глазами. Даже не голы, а другой эпизод. Когда счет стал 2:2, грузины разыграли мяч – и Шенгелия ка-а-к долбанул по собственным воротам! Из центрального круга!

– Психанул?
– Презрение высказал своим защитникам. Через минуту мы забили третий.

– Лучший по игре матч из того сезона?
– С киевским "Динамо" дома. 2:0 победили. Чтоб вынести Киев – надо было не уступить в движении. А мы еще и играли легко, с удовольствием…

Но вытянули сезон на волевых качествах. Целую осень отвратительно играли. Какие-то ничьи дома с "Жальгирисом", "Кайратом". Затем паника началась – уехали в Сочи. Кто-то подсказал Садырину, что команде нужен отдых. Почти не тренировались. Вернулись – выиграли четыре матча. "Торпедо", "Днепр", "Шахтер" и "Металлист". Соперники-то были могучие!

– Когда лично вы поняли, что можете быть чемпионами?
– Мне до последнего не верилось. Потому что и "Шахтеру", и "Днепру", и "Торпедо" победные голы забивали в концовке. Три решающих матча – с такой драматургией!

– Что-то мистическое в этом есть.
– Сто процентов. Игры-то у нас не было. Просто бились за результат. "Днепр" мог минимум четыре забить. Как ни ударят – попадают в Бирюкова. И вдруг сумасшедший гол Мельникова в "девятку". Ощущение, что где-то уже запрограммировано – мы становимся чемпионами.

– Садырин был мастер установок?
– У Садырина вообще их не помню. А вот у Морозова установки были важнейшим ритуалом. Для него каждая мелочь имела большое значение. Морозов приходил всегда красиво одетый, от него пахло одеколоном. Если спокоен – я знал точно, что сегодня победим. Мы выходили и выигрывали. Но когда у Морозова тряслись руки от волнения – я так же точно знал, что проср…

– Почему?
– Если Морозова трясло – значит, чувствовал, что команда в плохом состоянии. Его мандраж идеально передавался команде. Тут же все забывали, как надо играть. Выходили – ноги не бежали.

– Морозов был актер. Когда выступил ярко даже по собственным меркам?
– В перерыве матча перед Давыдовым на колени встал.

– Зачем?
– "Толя, умоляю, играй со своим футболистом! Хочешь, на коленях попрошу?" Бухнулся на колени! Смешно. Давыдов опешил – но матч мы выиграли.

– Какой классный Морозов был тренер в "Зените" – а в киевском "Динамо" начал чудить. Команда над ним издевалась.
– Он не мог работать со звездами. Как только игрок становился самодостаточным, настоящим мастером, у Морозова начинались с этим футболистом проблемы.

– До какого-то момента общаться с Садыриным было – сплошное удовольствие?
– Самые душевные отношения были у нас в 1983 году. Когда Морозов ушел. Январь, весна, сборы. С таким интересом тренировались! С таким желанием! Состояние эйфории. Влюбленности друг в друга, в тренера, каждая тренировка как праздник… Период с 1980-го по 1982-й при Морозове – тяжелейшая пахота. И тут начинается легкая работа! Та же нагрузка, только в радость!

– Садырин постоянно что-то выдумывал?
– Все тренировки начинались с эстафет. Могли пойти в лес по снегу, делились на две команды. Садырин где-то приметил в сугробе сваленные деревья. Каждой команде по бревну – и сквозь сугробы тянут до финиша. Кто раньше.

– Здорово!
– Вот этот эмоциональный подъем для людей, которые месяцами сидят на базе, очень важен. Садырин был в таком же восторженном состоянии. А через два года все исчезло.

– Почему?
– Сломалось с первыми неудачами. Надо было новые формы находить. Вместо этого искали виноватых. Эстафеты прекратились – и пошло, как у других: нагрузки, беготня, озлобленность, недовольство…

– Когда почувствовали напряжение в отношениях с Садыриным?
– Уже в 1984-м было натянуто. Я знал, что буду играть, некем заменить. Поэтому терпел.

– Первый звоночек, который вам не понравился?
– Этот случай меня потряс. Вызвали в олимпийскую сборную. Приезжаю – тренер, Сальков, говорит: "На адрес федерации поступило письмо…" – "Какое?" – "Телега" на тебя!" Рассказывает – главный тренер и начальник команды написали жалобу. Будто я "плохо себя веду". Такой-сякой, огрызаюсь, кого-то на базе оскорбил.

– Ничего не понимаем. Вызывают вас в сборную – а следом из родной команды "рекомендательное" письмо?
– Не следом, а уже лежало к приезду. Сальков подытоживает: "Когда такое происходит – мы всегда верим тренеру! К тебе претензий нет ни по игре, ни по поведению. Но вынуждены реагировать. Освобождаем!"

– Все это было подписано Садыриным?
– Конечно. Один экземпляр в федерацию футбола, второй – в "Советский Спорт". Чтоб напечатали.

– Опубликовали?
– Нет. Возвращаюсь – Садырин здоровается, как ни в чем не бывало. Проходит матч, вызывает: "Играешь так-сяк, из сборной выгнали…" Отвечаю: "Пал Федорыч, вообще-то у меня другая информация. Выгнали из-за письма". Он покраснел. С того момента все сыновние чувства, которые к нему испытывал, исчезли.

– Немудрено.
– Атрофировалось все. Ко мне, оказывается, человек, на которого я молился, вот так относится. Действует такими методами. А дальше понеслось: на разборах игры "Веденеев плохой", везде главный виноватый. Вишенка на торте – эпизод с "Куусюси".

– "Зенит" умудрился не только проиграть этому клубу в Кубке чемпионов, но еще и вы заработали гигантскую дисквалификацию.
– Я же ударил финна.

– Зачем?
– Ухватил этот финн за одно место. У меня автоматически рука пошла – и попала ему в бровь. Кровь хлынула.

– Сколько вам дали?
– 8 международных матчей. Это ладно, так потом решили наказать в чемпионате СССР. Выписали 10 игр. Позже пересмотрели – оставили 4.

– Было разбирательство?
– Три раза в Москву ездил! Собиралась контрольно-дисциплинарная комиссия – доводить людей до слез. За каждую красную карточку футболисты отправлялись в Москву, отчитывались. В комиссии ни одного футбольного специалиста. Комсорги с заводов, профорги… Всего человек пятнадцать. Шум стоял, крик, оскорбления.

– Из того, что вам говорили – особенно запомнившиеся слова?
– "Финны – наши друзья, а ты… В тюрьму бы тебя посадить на год! Была бы наша воля – отправился бы прямо отсюда!" А Колосков сидел, наблюдал. Я понимал, что все это спектакль. Ничего не сделают – но дисквалификацию навесят. Вопрос – какую? Поначалу-то просто наорали на меня. Тут новости из УЕФА – 8 матчей! Думал, получу максимум два, раз до крови дошло.

Меня тянут на очередное заседание: "Раз там восемь, мы даем десяточку". Значит, полкруга играть не могу. В Ленинграде бучу подняли, названивали в Москву. Опять КДК вызывает. Пересмотр! Поплакался я, как положено: "Простите…" Те неожиданно размякли: "Разбирайтесь в своем Ленинграде".

– Садырин не выступил в защиту?
– Наоборот! Дал интервью, которое эти санкции спровоцировало: "Поступок бандитский, хулиганский. Закопать надо такого футболиста!" Подлил масла в огонь. Иллюстрация к вопросу – какие у нас были отношения на тот момент. Не представляю, почему к этому пришло. Были слухи, что кто-то ходит и "стучит"… А я якобы что-то про Садырина сказал. Но не я один попал под санкции. Ясно, что кто-то подогревал его настроения. И команда рухнула.