Экс-игрок "Кубани" Зуев: "В России сформировалось мнение, что футболисты – это стадо баранов" эксклюзив

34-летний экс-полузащитник новороссийского «Черноморца», краснодарской «Кубани», «Ростова», сочинской «Жемчужины», махачкалинских «Динамо» и «Анжи», а также ряда других клубов Константин Зуев в интервью корреспонденту портала «Евро-Футбол.Ру» Давиду Арутюнову рассказал, как игроки смеялись над Анатолием Байдачным, какой тренер не держал в своих командах холостых футболистов, какие конфликты происходили внутри «Кубани» и «Анжи», чем занимался в «Кубани» тренер по режиму, каким грандиозным обманом был проект сочинской «Жемчужины» и о многом другом.

- У нас в России сформировалось мнение, что футболисты – это стадо баранов, и тренеры относятся к ним соответствующим образом. Приходишь в какую-то команду, особенно региональную, – и там каждый считает себя главным: и генеральный директор, и главный тренер, и начальник команды. А футболисты – как рабы. Руководители ведут себя так, как будто они игрокам свои деньги платят. Они не понимают, что главные люди в команде, те, кто делают результат, – это футболисты. Потому что что бы ни говорил игрокам тренер, но если они не будут это выполнять на поле – то результата не будет. А раз результата не будет, то и этого тренера в команде не будет. В Европе дело обстоит по-другому, там футболистов уважают. Но, с другой стороны, в России ещё и менталитет такой: не все футболисты понимают, что они публичные люди, и могут себе позволить лишнего – пьяным сесть за руль, разбить машину, подраться, нахамить кому-то. Но в последнее время всё более цивилизованно, а раньше было – вообще!

Байдачный говорит не то, что думает

- Расскажите про начало своего футбольного пути.
- Я родился в Павлодаре, а где-то в возрасте 5-ти лет переехал в Тихорецк. Там занимался в местной ДЮСШ, кроме того, один год провёл в ДЮСШ Дзержинска. Затем три года я пробыл в дубле сочинской «Жемчужины», а когда команда распалась и ловить в Сочи больше было нечего, меня позвал в «Центр-Р-Кавказ», который позже стал «Краснодаром-2000», его основатель Александр Борисович Молдованов, Царство ему небесное, хороший человек был. Так вот, он взял четырех или пятерых человек из интерната «Жемчужины» и сказал нам: «Вы помогите нам выйти во вторую лигу, а я потом отправлю вас на просмотр в Высшую лигу». Молдованов оказался человеком слова, действительно отправил нас на просмотр в Высшую лигу – в «Черноморец» Новороссийск. Потом с этой командой подписали контракты я, Артур Тлисов и Саша Олейник.

- В «Черноморцем» вы пересеклись с Анатолием Байдачным. Про него всегда рассказывают много интересного.
- Байдачный – уникальная, конечно, фигура. Человек все время говорит не то, что он думает, а наоборот. Может тебя на тренировке таким матом обложить, но это будет значить, что он о тебе хорошего мнения. Байдачный постоянно ходил весь на нервах и орал.

- Байдачный покинул «Черноморец» посреди сезона. Как это виделось изнутри?
- Он нехорошо себя повёл. Команда шла в зоне вылета в Высшей лиге, и он, видимо, узнав, что кто-то из игроков стал искать варианты, куда можно уйти, созвал собрание, на котором объявил: «Если узнаю, что кто-то бежит, как крыса с корабля, – сгною! Кто уйдёт, тот вообще больше в футбол играть не будет». На следующий день – опять собрание, и мы, игроки, не понимаем: по базе ходит какой-то человек в форме «Ростсельмаша». На собрании Байдачный говорит: «Ребят, спасибо вам большое за всё, я решил уйти в «Ростов». Вот так поступил: сначала говорил, что с корабля бегут крысы, а потом сам ушёл.

- Как восприняли это футболисты?
- Уже после собрания вся команда на улице прощалась с ним. В том числе, игрок, которого Байдачный ужас как любил – Костя Коваленко. И Байдачный громко так говорит ему: «Костя, а ты пойдёшь со мной в «Ростов»?». Коваленко отвечает: «Да я с вами в одном поле...!». Тогда все просто прозрели (смеётся)!

- Как Байдачный отреагировал на такое?
- Конечно, ему не по себе стало. А я вообще не думал, что можно так с тренером разговаривать.

- Помните матчи «Черноморца» в первом раунде Кубке УЕФА против «Валенсии», в которых уступили испанцам с общим счётом 0:6?
- Конечно. Перед жеребьевкой тренер Сергей Андреев сказал нам: «Ребят, лучше попасть на сильную команду – хоть с хорошими футболистами сыграете, это ведь лучше, чем не понятно с кем». В итоге нам попалась звёздная команда, игравшая в двух последних финалах Лиги чемпионов. Да, в Новороссийск приехали не все звёзды «Валенсии», но сыграли Кили Гонсалес, Маурисио Пеллегрино, Джон Карью, Сантьяго Каньисарес. А в Валенсию с «Черноморцем» я с капитаном Саней Призетко не полетел – у нас не было загранпаспортов.

- После «Черноморца» вы ездили на просмотр в московский «Локомотив», верно?
- Меня звали в ЦСКА, «Зенит» и «Локомотив», я решил пойти к Сёмину. Но у меня была травма, и я даже тренироваться в «Локо» не смог. Однако уровень «Локомотива» успел прочувствовать. У железнодорожников была куча игроков сборных, все звёзды – Маминов, Лоськов, Деметрадзе, Обиора, Лекхето покойный, Евсеев Вадик, Игнашевич. Пименов Руслан тогда ещё играл, в порядке был.

- Юрий Сёмин – очень эмоциональный тренер?
- В конце 2001 года, когда я ещё был в «Черноморце», мы обыграли «Локомотив» 2:1 и помешали ему взять чемпионство. После игры дверь в раздевалку «железнодорожников» была открыта, и я видел, как Сёмин пнул по сумке – форма разлетелась по всей комнате! Но у него манера такая: много кричит, на эмоциях всё. То, что у «Локомотива» сейчас известное имя, это всё заслуга Сёмина. Как «Рубин» и «Ростов» – заслуга Бердыева. Останься Бердыев в «Рубине», я уверен – казанцы сейчас бы боролись за чемпионство. А так – неизвестно, вернутся ли они ещё когда-то на былой уровень.

- В 2002 году вы играли за «Сатурн-REN TV», где тренером был Владимир Шевчук?
- Я в клубе был, но не играл, так как восстанавливался после травмы. А Шевчук мне как специалист вообще не понравился. Он же всю жизнь только Газзаеву ассистировал, помощником его был.


Дзодзуашвили говорил: Секс и футбол - вещи несовместимые

- Почему в 2003-м уехали в «Динамо» Махачкала?
- Туда меня позвал тренер Леонид Васильевич Назаренко, после травмы мне нужно было фактически начинать всё заново. В Махачкале был вообще кошмар – никаких условий! Жили в напрочь убитой четырехкомнатной квартире – в каждой комнате по человеку. А нормальное жильё снять вообще было невозможно.

- В Дагестане свой менталитет?
- Конечно, народ там совсем другой. Хотя у меня с местными ребятами проблем никогда не было, они были адекватные. Это, знаете, бывает, некоторые с гор спускаются… Днём выйти в город проблем нет, но ночью лучше этого не делать. У нас одного парня в Махачкале на ночную жизнь потянуло – так ему ногу ножом разрезали прилично. Но в целом ничего плохого о городе и о людях сказать не могу. Просто там нужно вести себя иначе, чем, например, в Краснодаре.

- Как попали в 2004 году в «Кубань»?
- В Краснодар меня пригласил главный тренер Николай Южанин. Честно говоря, «Кубань»-2004 – это худший коллектив в моей жизни. Команды как таковой не было вообще, на поле каждый решал свои задачи. Команда была разбита на группировки: легионеры – отдельно, москвичи – отдельно, местные – отдельно. У нас чуть ли не каждая тренировка дракой заканчивалась: все друг на друга орут, грызутся. Один раз по ходу сезона собрались посидеть отдохнуть в ресторане – так и там чуть не передрались, начали выяснять, кто где гол привез, разнимали нас. Поэтому когда мне предложили летом уйти в аренду опять в махачкалинское «Динамо», я сразу согласился. Плюс ещё в «Кубани» к власти пришёл Ешугов, а с ним у меня отношения никогда не складывались.

- Почему?
- У меня с ним была обоюдная неприязнь. Он пришёл в команду – мне сразу показали на дверь, отправили в аренду. Но я и сам, как уже сказал, был не против уйти.

- Что нового было в Махачкале?
- Пришел новый тренер – грузин Реваз Дзодзуашвили. А у него свои взгляды на футбол. Он хотел, чтобы в его командах играли только холостые ребята. То есть девушку нельзя иметь было. Если же ты был женат, то он спрашивал, а давно ли, а есть ли у тебя дети. Если дети были, то это еще нормально, но если ты живёшь в гражданском браке – всё, ты для него потерянный, вообще не футболист, играть не будешь. Он так и говорил: «Секс и футбол – несовместимые вещи».

- И как футболисты реагировали на такие причуды?
- Да смеялись, как ещё можно к такому относиться? Кстати, знаете, как он в 2003-м ушёл из «Спартака-Алании», который тогда тренировал?

- Нет.
- Мне знакомые ребята рассказывали, что тогда «Алания», игравшая ещё в Высшей лиге, прилетела на какой-то выезд в Москву, и команда ехала на автобусе по центру города. Дзодзуашвили говорит водителю: «Останови, пожалуйста, автобус». Водитель останавливает автобус, Дзодзуашвили берёт сумку и уходит. Всё.


У Яковенко думал: Сердце остановится, и я умру

- Что вы увидели в «Кубани», когда вернулись из махачкалинской аренды?
- Коллектив уже получше был, а тренером стал чех Йозеф Хованец. Подход у него совсем другой – европейский. Полная свобода вообще. Можно было подойти к нему и поговорить на любую тему. Без проблем.

- Но после Хованеца пришёл Яковенко, чьё имя стало нарицательным…
- Да, с нами Паша такое вытворял на сборах! Он разделили команду на три группы, и наиболее интенсивно занимался костяк из 18-ти человек, среди которых был и я, – те, на кого он рассчитывал в предстоящем сезоне. Он нас дрессировал! При Яковенко нас просто с цепи спускали – и мы неслись как сумасшедшие. Нас можно было ночью будить – и мы бы сразу бежать начинали!

- Какой был распорядок дня?
- Четыре тренировки в день: первая - в 6 утра, вторая – в 11, третья – в 5 вечера, а в 21 – бассейн. Бассейн, когда не то что плавать – ходить уже не можешь! И не просто в своё удовольствие надо было плавать, а на время. Мы там по полбассейна выпивали, люди захлёбывались реально!

- Никому плохо не становилось?
- Становилось: и кровь из носа шла, и рвало прямо на поле. Бывает, бежишь и думаешь: «Сейчас сердце остановится, и я просто умру!». Картина: бежит Робик Зебелян – у него кровь из носа потекла. Ничего – подошел к нему врач Саша Линский, тампоны вставил в ноздри, и Робик дальше побежал. Яковенко никого не снимал с тренировок, абсолютно никого. Он говорил: «У меня человек может пропустить тренировку только по двум причинам: или перелом ноги, или смерть. Все остальное меня не интересует». Саня Орехов подвернул голеностоп – и бегал с опухшим, размером как голова! Иванов Олег – то же самое, голеностоп повредил, ударить по мячу не мог – и всё равно бегал!

- Кому тяжелее давались эти сумасшедшие нагрузки?
- Рикардо, бразильцу. Когда мы бегали, он на два, а то и на три круга от нас отставал. Мы уже уходили, а он еще полчаса потом доделывал упражнения. Но У Рики другой футбол – он техничный, пластичный, плюс с весом у него всегда были проблемы. Бедный, мучился он при Яковенко. Это была настоящая школа выживания.

- За весом Яковенко следил?
- Когда в «Кубань» пришёл Игорь Стрелков, то испугался: «Мне кажется, я приехал не в команду футболистов, а в команду боксёров». Ореха Саню я называл «Центнер» – раньше у него был вес 91-92 килограммов, а тут он сотку стал весить! Тогда же скандал был в «Кубани», мы пили какие-то таблетки непонятные.

- И вы тоже?
- Я понимал, что если таблетки эти не буду есть, то точно сборы не выдержу. Потом нас комиссия на допинг проверяла – ничего запрещённого не нашли.

- Вроде при Яковенко в «Кубани» был тренер по режиму – расскажите про него.
- Да, Пушанко. Ходил и всем в рот заглядывал, чтобы мы таблетки эти не выплёвывали. Реально в рот заглядывал. Ещё ходил по комнатам вечером, проверял, все ли легли спать, а утром будил. И среди дня в комнаты заходил – так, якобы невзначай. В общем, - стучал на нас. Чистый стукач, который всё докладывал Яковенко. Потому что Яковенко должен был знать обо всём. Абсолютно обо всём.

- Что-то удавалось скрывать?
- Ну, за каждым же не проследишь. Он же не будет домой к тебе заявляться, хотя если заявился и домой, то я бы не удивился. Но такого я больше нигде не видел – чтоб в команде был тренер по режиму. А стукачи свои есть везде. Где-то футболисты стучат, где-то начальник команды, где-то администратор.

- Яковенко заложил хороший фундамент физической готовности на сезон-2006?
- Два первых матча мы провели неудачно, а потом как пошло! У нас нападающий Шамиль Асильдаров за первый круг 18 мячей забил. За первый круг только! И его в «Локомотив» сразу забрали. Алхимов за тот сезон забил 25 голов, а Робик Зебелян – 23, из них 18 – головой. У нас были просто сумасшедшие фланги – Тлисов, Янбаев, Топа (Андрей Топчу). Они подавали – нападающие только головы подставляли. В одном матче Зебелян не забил пенальти, и Яковенко сказал ему: «Робик, тебе пенальти тоже надо было головой бить – тогда бы забил». А у меня после первых двух матчей сезона поменялось амплуа.

- Как?
- Первую встречу – против «СКА-Энергии» - из-за дисквалификации пропускал Олег Иванов, в день игры меня вызывает к себе Яковенко и говорит, что мне, крайнему полузащитнику и инсайду, мол, надо сыграть под нападающим. Я говорю: «Я на этой позиции не играл никогда». Он: «Ну, нужно». Что ж: раз нужно, значит, нужно. Перед вторым матчем – с «Химками» – наш опорный полузащитник Вова Герасимов ломает малую берцовую кость, Ушенин тоже болеет. Яковенко опять вызывает меня к себе и говорит: «Теперь сыграешь опорного». Мне хотелось играть, и я сказал: «Ну, хорошо». Ему понравилось, как я сыграл на этой позиции, и с тех пор я у Яковенко играл только опорного.

- Что за травму вы получили во второй половине сезона?
- В конце лета я повредил мениск, в нём была трещина. Но Яковенко говорил мне, что надо всё равно играть, и я соглашался. То, что играл с таким повреждением, наверно, и стало причиной порванных крестообразных связок.

- Какие это ощущения – порвать кресты?
- Это случилось в матче с «Содовиком». Мышцы были в таком тонусе, что вообще никакой боли не почувствовал. А когда после игры приехал на базу, стал по лестнице подниматься, то ставлю ногу на ступеньку, а колено у меня выскакивает, в сторону уходит. На следующий день была восстановительная тренировка, во время бега я чувствовал дискомфорт. Ещё через день в квадрат играем – опять колено выскакивает. Яковенко говорит мне: «На выезд сможешь поехать?». Я ему: «Павел Саныч, у меня колено выскакивает, куда я поеду?!». Он говорит: «Ладно, давай так. Мы тебе берём билеты, ты прямо сейчас летишь в Москву, делаешь там МРТ и оттуда уже летишь в Тольятти на матч с «Ладой». А вообще, всё у тебя нормально, не переживай, у меня тоже так было». Администратор берёт билеты, я лечу в Москву, делаю МРТ – а у меня крестообразная передняя порвана (смеется). И мне прямо оттуда берут билеты уже в Мюнхен – на операцию.

- Было какое-то сожаление, что не лечились вовремя?
- Я никогда ни о чем не жалею. Жалеть уже поздно, все случилось. Мне хотелось играть, и я говорил Яковенко, что могу играть. Если я выходил на поле, даже полубольной, то делал всё, что мог. Никогда не было такого, чтоб я номер отбывал, ноги убирал.

- За зимний перерыв вы успели восстановиться?
- Да. В 2007-м в премьер-лиге мы не выиграли первые пять матчей, и Яковенко уволили. Пришёл Назаренко, мы сразу выиграли «южное дерби» у «Ростова». Дальше выдали беспроигрышную серию, поднялись в таблице. И стали к нам из администрации чиновники ездить, на неделе по три раза – все захотели примазаться к успеху. Собрали нас, говорят: ребята – вы молодцы, золотые горы обещают: мы вам сделаем то, мы вам сделаем это. А если в еврокубки попадёте… Сидишь и думаешь: какие еврокубки – ещё полсезона впереди, что это вообще за цирк?! А когда хуже стали играть, опустились в зону вылета, то никто к нам не приезжал уже. Вот тогда бы кто приехал подбодрить нас...

- Почему «Кубань» резко сдала по ходу сезона?
- Назаренко очень умный тренер, но у него есть один минус – он очень сильно доверяет футболистам. Для него свои игроки – самые лучшие. Когда надо напихать – он, наоборот, по голове гладит. Мне кажется, многие игроки ему просто на голову сели. Люди распустились. У нас же нельзя давать волю футболистам, надо крепко держать их в руках.

- После ухода Назаренко в «Кубань» вновь пришёл Ешугов…
- При нём в шести матчах я выходил на замены, и в этих встречах мы взяли только три очка. Я был готов играть в старте, но Ешугов не ставил меня в основу. Дошло уже до того, что игроки ходили к Ешугову и спрашивали у него: «Почему вы не ставите Зуева?». Он отвечал: «Он не готов». Они ему: «Как не готов? Всегда был готов, а тут вдруг стал не готов?». И поставил он меня на матч с «Томью». Да, проиграли 0:2, но я выглядел нормально.

- Виталий Калешин рассказывал, что Ешугов, было дело, обвинял вратарей в отсутствии забитых голов.
- Вы знаете, я никогда не понимал, какая у Ешугова была схема. У него игра всегда строилась на бойцовских качествах. Помню установку ещё в 2004-м году, перед каким-то матчем он нам говорит: «Ребята, шашки наголо, вперёд, ноги поотрывать всем, всех попереломать!». Герасименко Лёша говорит: «Бачмизыч, а в футбол-то когда играть будем?». И все – Лёшу убрали из команды после этого.

- Вам часто хотелось ответить Ешугову что-то подобное?
- Хотелось, иногда прямо очень хотелось. Но я с ним никогда нормально не разговаривал. Только «здравствуйте» и «до свидания». Он знает, что это Зуев, я знаю, что это Ешугов, – всё.

- А среди игроков какая была атмосфера в 2007-м?
- Атмосфера была нормальной, но такого коллектива, как в прошлом году, уже не было. Лучший футбольный коллектив в моей жизни – это «Кубань»-2006. А под конец сезона-2007 в команду набрали разных легионеров – помочь «Кубани» остаться в премьер-лиге. Но никто из них реально не помог. Легионеры понимали: сейчас эти деньги себе заберу и уеду домой. Так и получилось – никто потом в России не остался. Команда вылетела, а они спокойно сумки собрали и уехали.

- Верили, что «Кубани» удастся всё-таки избежать вылета?
- Ходили слухи, что всё было решено за нас, и «Кубань» вроде бы должна была точно вылететь. В последнем туре мы обыграли на выезде «Локомотив» 3:2, но это ничего не решило. Мы набрали 32 очка, как и «Крылья Советов» с «Лучом-Энергией», но проиграли им по дополнительным показателям.

- У вас была возможность остаться на следующий год в «Кубани»?
- Я с Ушениным мог перейти в «Рубин», но что-то там не срослось. Леонид Назаренко звал меня в «Терек» в премьер-лигу, но мне почему-то не захотелось на Кавказ ехать. Из «Кубани» меня никто не выгонял, мне предлагали остаться, тем более у меня был действующий контракт на два года. Но в клубе полностью поменялось руководство, пришел новый главный тренер Тарханов. Пообщавшись с ними, я сам для себя принял решение уйти.

В Анжи по периметру поля стояли охранники с автоматами

- В чем была сила «Ростова», выигравшего первый дивизион-2008 за явным преимуществом?
- Мы обыгрывали всех подряд. Начали сезон ни шатко ни валко, по всё равно побеждали, а потом уже разбежались. Много матчей мы выиграли со счётом 1:0 и 2:0, Долматов хорошо построил игру в обороне – защитники у нас были как собаки. Состав у «Ростова» тогда вообще подобрался что надо: Штанюк, Кульчий, Черкес Саня, Герус, Могилевский, Осинов Мишка, Дядюн, Акимов, Астафьев…

- Матчи против «Кубани» помните?
- Конечно. В Краснодаре мы сыграли 1:1, а в Ростове-на-Дону соперника полностью переиграли, хоть и победили всего 1:0. Тогда ходило много слухов, что мы должны были краснодарцам этот матч сдать, но никто это делать не собирался и даже не думал об этом. Мы просто вышли на поле и выиграли.

- С Долматовым у вас какие были отношения? С ним вы могли поговорить по душам?
- Я всегда старался держаться от тренеров на расстоянии. Если он что-то захочет спросить – спросит. А самому мне зачем ходить к тренеру общаться? Если я его устраиваю, он не будет меня вызывать, говорить: «Костя, ты меня устраиваешь». Он просто будет ставить меня в состав.

- В «Ростове» всегда нестабильная финансовая обстановка. К этому клубу у вас нет претензий по денежному поводу?
- Зарплаты и премиальные мы там по полгода не видели. А когда выплачивали потом, то обманули на курсе. В одностороннем порядке зафиксировали курс доллара на 30 рублях, а он к тому времени уже поднялся и был 36 или 37 рублей.

- В 2009 году вы вновь поехали в Махачкалу, но на этот раз не в «Динамо», а в «Анжи».
- Приехал туда, а там восемь грузинов в команде плюс тренер – Омари Тетрадзе. Дагестанцы грузин щемили, гоняли их по-страшному! Местным очень не нравилось, что грузины между собой на поле разговаривали по-грузински. И после тренировок и матчей начиналось: «Слышишь, ещё раз будешь по-грузински говорить – я не знаю, что я тебе сделаю...». Наш капитан Расим Тагирбеков кипел: «Я вам сказал: по-русски разговаривайте! У себя в Грузии будете на грузинском!». Но не подумайте чего, дагестанцы у нас в команде были адекватные ребята.

- В чём ещё заключался колорит того «Анжи»?
- В команде играл сын президента команды – так он на тренировки приезжал на «Бентли», а за ним на «Мицубиси Паджеро» – личные телохранители. Представляете – тренировка, а по периметру поля стоят охранники с автоматами. У них ведь там жёстко – богатые кланы между собой не дружат. Вот он был из одного такого клана. А по уровню игры он основу не тянул, на замены выходил. Но когда мы получали право на пенальти – бил он, чтобы забивать.

- Из «Анжи» вы поехали в сочинскую «Жемчужину», верно?
- С «Анжи» у меня был контракт на полгода, и он закончился, после чего мне из Махачкалы звонили, предлагали продлить. Но у меня родился второй ребенок, жена была беременна третьим, и я решил, что надо перебираться поближе к дому, к Краснодару. А «Жемчужина» была для меня родной командой, я же провёл там три года на заре карьеры, поэтому когда меня пригласили туда, то согласился. Но начал в Сочи неудачно: приехал – сразу ахилл порвал, и опять уехал на операцию в Германию, пять месяцев восстанавливался.

- Говорят, что Олег Василенко, тренировавший тогда «Жемчужину», – нестандартный специалист.
- Он очень начитанный, нереально умный в плане тактики. Он уже тогда, в свои-то годы, читал в ВШТ лекции поигравшим людям, которые сами тебе всё что хочешь расскажут. Василенко ночами не спал, выдумывал различные схемы. Был у нас матч с «Салютом» в Белгороде, он выставляет полузащиту ромбом – четыре центральных хавбека и ни одного крайнего, а мы, футболисты, не понимаем, как будем играть. Тем более, что с чистого листа – ранее на тренировках такую схему никогда не отрабатывали. Василенко объясняет: «Мы возьмем их серединой, чистым контролем мяча». В общем, вышли мы на первый тайм – и нас обыграли как детей. Крайних хавов нет – атаку должны поддерживать крайние защитники, зоны оголяются, бровки не страхуются… Мы должны были получать три мяча минимум в свои ворота, но пропустили только один. Василенко видит, что его задумка не срабатывает, в перерыве выпускает фланговых игроков – и во втором тайме игра совсем другая. В итоге проиграли мы 0:1.

- В общении с футболистами у Василенко тоже необычный подход?
- Василенко – человек, который может дать школу именно молодым ребятам. Но не всегда может найти общий язык с людьми уже поигравшими, не всегда может найти им применение на поле. Потому что не знает, как это делать. Я считаю, что человеку, самому не игравшему в профессиональный футбол на высоком уровне, очень тяжело стать сильным тренером. Василенко запросто мог перегрузить нас, дать перед матчем такую тренировку, что мы выходили на игру еле волоча ноги.

- Много долгов перед вами осталось у «Жемчужины»?
- Вы знаете, если я сейчас поеду по разным командам собирать свои долги, то смогу на них купить приличную трехкомнатную квартиру в Краснодаре. Когда в «Жемчужине» перестали платить, в команде начался разброд: кто в лес, кто по дрова, кто-то уже лыжи навострил, чемоданы собрал. Нас обманули. Хотя обещали всё выплатить. Президент Якушев лично мне говорил: «Я человек слова. Всё отдам». Какой там! Три человека из команды подали на него в суд и выиграли. У меня давно лежат исполнительные листы, там очень большие суммы, но приставы говорят: «Нам нечего с команды взять». «Жемчужина» не банкрот, юридически команда существует до сих пор. То есть на бумаге она есть, Якушев её не ликвидировал. Но он ко всему подготовился, всё грамотно оформил. За месяц до того, как клуб лишился профессионального статуса, Якушев снял имущество с баланса клуба и перевёл его на частных лиц.

- Зато с пиаром у «Жемчужины» всё было нормально?
- Якушев приглашал снимать нас какого-то известного француза, а режиссировал рекламные ролики сам Тимур Бекмамбетов. Насколько я знаю, Якушев вложил в рекламу около двух миллионов евро. Кроме автобуса, нескольких «Мерседесов» и футболистов, у клуба ничего больше не было, и это меня настораживало. Не было стадиона. Не было своей базы. Не было полей для тренировок. Мы постоянно тренировались в разных местах – то в Кудепсте, то в Хосте, то вообще в аэропорту Адлера на каком-то убитом поле. Так что вся эта реклама – не что иное, как пыль в глаза.

- А Черчесов в Сочи достойно себя вёл?
- Черчесову обещали, что команда будет. Писали письмо Путину, говорили, что команде поможет «Роснефть», ещё кто-то там поможет… Но Саламыч мне говорил: «Кость, готовься. По-моему, это конец». Черчесов повел себя как настоящий мужик. Когда в «Жемчужине» начался весь этот хаос, то его позвал к себе «Терек». Но Черчесов ответил: «Я буду со своими ребятами до конца». И остался с нами до конца. Он сидел в столовой и ел то же, что и футболисты, а есть было нечего. Игроки и Черчесов уехали из команды в один день. Ещё хочу сказать, что Саламыч – отличный мотиватор и психолог. Он мастер: он знает, когда игрока нужно похвалить, а когда напихать, и ему без разницы, кто перед ним стоит, – молодой футболист или поигравший. Ему это до фонаря абсолютно.

Вторая лига - засада: на трибунах три калеки, двое из которых пьяные

- Какая ситуация была в «Нижнем Новгороде», куда вы поехали после «Жемчужины»?
- В Нижнем мы в ФНЛ показывали красивый футбол и играли в своё удовольствие. Перед нами стояла задача попасть стыки – власти страховались, чтобы в премьер-лиге на следующий год в любом случае была команда из Нижнего Новгорода, на случай вылета «Волги». Там зарплаты были хоть и не большие, но всё равно их не платили, и мы ходили слушать обещания к замам губернатора. У меня такое ощущение, что эти замы заканчивают какой-то специальный институт, где их учат хорошо рассказывать и при этом ничего не делать. Нам обещали: «Ребят, через две недели вы всё получите». Так до сих пор и «получаем».

- Почему провели в «Нижнем Новгороде» всего полгода?
- Летом, после «Жемчужины», я мог подписать контракт с «Нижним» только на год, но договорился со спортивным директором, бывшим арбитром Игорем Егоровым, что клуб бесплатно отпустит меня зимой, если поступит хорошее предложение. Он сказал мне: «Кость, я даю тебе слово – ты уйдёшь бесплатно». Я предупредил его, чтоб потом мне не сказали, что такого разговора не было. Поверил, понадеялся, что он честный человек. А зимой звонит мне из Хабаровска Григорян: «Кость, давай к нам». Я отвечаю: «Честно, на Дальний Восток лететь не хочу». Он говорит: «Ну, ты подумай». Я: «Хорошо, буду иметь в виду». Потом у меня появились ещё другие варианты, но по финансам лучше всех оказался Хабаровск. Ну, я еду к Егорову и говорю: «Так и так. Выдайте мне мою трудовую книжку и трансферный лист». Он мне: «Кость, а нам за тебя деньги нужны». Я говорю: «Вячеславович, мы же с вами договаривались. В чём проблема? Вы же мне слово давали». Он мне начинает: «Кость, да я не могу, у нас долги, надо людям деньги выплатить, зарплаты. Но мы сами с Хабаровском договоримся, и ты своё получишь». Я тогда полностью разочаровался в людях, сказал: «Ладно, решайте». И они решили с Фельдманом, генеральным директором «СКА-Энергии»: я перешёл в Хабаровск, но неприятный осадок всё же остался: разговор ведь с Егоровым был один, а на самом деле всё получилось по-другому.

- В Хабаровске тоже не обошлось без приключений?
- Не обошлось. Вы знаете, тяжело находиться за 9 тысяч километров от дома, по три месяца не видеть семью и семь месяцев не получать зарплаты и премиальные. И в команде решили написать открытое письмо в прессу. Подписались все игроки, кроме трех или четырех человек. У меня спросили, есть ли у меня связи, чтобы можно было выбросить это письмо в общероссийскую прессу. Я позвонил в профсоюз футболистов, и мне сказали, что есть такая возможность. Тогда я дал нужные контакты другим игрокам, и дальше этим занимались они, а не я. А обвинили потом меня.

- Как это произошло?
- Письмо вышло в свет, когда мы играли на выезде «Уфой». Матч транслировался «Россией-2», и комментатор на всю страну озвучил эту информацию. После игры прихожу в раздевалку, а у меня 300 неотвеченных вызовов. Так всё подстроили, будто придумал эту тему я.

- Так это всё-таки ваша идея была?
- Не моя. Доходило до смешного. На выезды из Хабаровска мы летали транзитом через Москву, и в ожидании пересадочных рейсов проводили в столичных аэропортах по пять, а то и по шесть часов. А у меня в Москве живёт отец, и я ему в таких случаях звонил, чтобы он приезжал ко мне в аэропорт пообщаться. Так вот, сидим мы с ним в кафе в аэропорту, и заходит в кафе один из представителей администрации или руководства клуба, который всё под блатного косил: типа вор в законе – а на самом деле карманник какой-то непонятный. Ну, так вот, он сел напротив нас, покушал. Объявили наш рейс – я спокойно с отцом попрощался, встал, ушёл. И когда на всю страну загудело это письмо, тот сотрудник клуба сказал, что именно я слил в прессу эту информацию, мол, я в кафе сидел пил кофе с журналистом. Об этом мне поведал другой человек из клуба, который ко мне хорошо относился.

- Чем закончилась эта история?
- Фельдман вызвал к себе Григоряна и сказал: «Чтоб этого человека в команде больше не было». Меня вызывает Григорян и говорит: «Мне сказали тебя убрать. Но сезон ты доиграешь». Сезон я доиграл. У меня оставалось ещё полгода контракта, и я ушёл в «Тюмень». Потом пожалел, что туда ушёл.

- Вторая лига не понравилась?
- Это нечто. Вторая лига – вообще какой-то ужас! Приезжаешь играть в Челябинск – там стоит полуразрушенный стадион, а искусственное поле – самого первого, наверно, поколения. На нём не то, что играть – да по нему ходить невозможно! Солнце светит – и поле это блестит, как вода на море, аж смотреть больно. На трибуне сидят три калеки, двое из которых пьяные. Для кого играть? Для чего играть? Я выходил на поле, и у меня просто пропадало всякое желание играть в футбол.

- На этом ваша профессиональная карьера завершилась?
- Да. Надоело уже. Устал от футбола. Захотелось побыть дома с детьми. Тяжело кататься по стране на протяжении 16-17-ти лет. А ещё когда летаешь на Дальний Восток, то смена часовых поясов напрочь выбивает из колеи. Когда летишь в Москву – нормально ещё, быстро перестраиваешься, так как раньше жил в этом часовом поясе. А возвращаешься в Хабаровск – и ходишь потом как во сне, спать ложишься, когда люди на работу встают. А к самолётам привык – фильмы, книги, ничего особого.

- Зато страну посмотрели.
- Да, посмотрел… Дальний Восток меня тоже поразил. Хабаровск – краевая столица – с Краснодаром и близко не сравнится. Центр города: плитка ходит туда-сюда, ступеньки разрушенные. Хотя край-то далеко не бедный.

- Сейчас вы играете во второй лиге зимнего чемпионата Краснодара за команду «Милиция». Какой там уровень?
- Здесь играет достаточно людей, ранее выступавших на профессиональном уровне. Тебе здесь пас всегда в ножку вложат – далеко не каждый игрок Премьер-лиги или ФНЛ на это сподобится. В плане мастерства люди здесь фору дадут всей молодёжи из ФНЛ. Но что трудно, так выполнять беговую работу – потому что не находишься в тонусе из-за нерегулярности тренировок.

- Чем занимаются ваши дети? Пойдут ли они по футбольному пути?
- Дочка Эвелина занимается восточными танцами, она чемпионка мира в дуэте, регулярно занимает призовые места в России и Европе. Старший сын, Савелий, занимается в манеже «Краснодаре», младшего – Мирона – тоже скоро хочу отвести туда.

Давид АРУТЮНОВ