Федорычев: "Я видел "Динамо" не как игрушку, а как бизнес"

В середине 00-х Алексей Федорычев собирался сделать из московского "Динамо" топ-клуб. В стан бело-голубых пришли футболисты топ-класса Манише, Коштинья, Дерлей. Однако запомнился тот период португальской колонией, из которой серьёзного прогресса добился разве что Дании. Федорычев вспомнил, почему ему затея не увенчалась успехом.

– Это правда, что после "Динамо" вы зареклись иметь дело не только с этим клубом, но и вообще с российским футболом? – спрашиваю Федорычева.
– Абсолютная неправда. Ни капли не жалею о том, что в моей жизни был такой период. Жалею только о том, что многое не получилось. В то же время спрашиваю себя: "Ты мог сделать больше и лучше?" Отвечаю: "Да". Спрашиваю еще: "Ты где-то кого-то подвел, обманул, подставил?" Отвечаю: "Нет". Это главное, и, будь иначе, мы бы сейчас с вами не говорили. Пусть кто-нибудь скажет, а главное, покажет, что Федорычев или его люди присвоили себе хотя бы копейку!

– Один из моих коллег недавно задался вопросом, получили ли вы хоть что-то от 30 миллионов евро, за которые привезенный при вас Данни в 2008 году был продан в "Зенит".
– Об этом даже речи быть не могло. И покупало, и продавало "Динамо", а не Федорычев – хотя во многих других клубах получалось иначе.

– Вспоминая, что "Спартаку" после приобретения клуба Леонидом Федуном пришлось выкупать Егора Титова у своего бывшего владельца Андрея Червиченко, если не ошибаюсь, за три миллиона долларов, трудно не согласиться.
– С большим уважением отношусь к деятельности частных владельцев клубов – Евгения Гинера, Леонида Федуна, с которыми знаком, и Сергея Галицкого, с которым лично не знаком. Потому что убежден: футбол не должен питаться подачками от государства. Поэтому, например, нынешние "Локомотив" или "Зенит", на мой взгляд, не настоящая спортивная история.

А "Зенит" времен частного владельца Давида Трактовенко, когда его тренировал Властимил Петржела, – настоящая. Кстати, мы тогда вели с Трактовенко переговоры о покупке Аршавина и Денисова, а из "Крыльев Советов" – Анюкова. Были близки к их приобретению, и очень жалею, что нам это не удалось...

История же с Данни лишний раз говорит о том, что у нас не было и не могло быть никаких левых схем: то, что положено клубу, всегда получал клуб. И если в плане спортивных решений мне есть о чем жалеть, то в плане решений деловых убежден, что все делал правильно. И все наши бизнес-проекты были не моими личными, а проектами "Динамо" и его Центрального совета.

– Вы за "Динамо" сейчас болеете?
– Да. Безусловно. Но на матчах давно не был: когда приезжаю в Россию, до футбола все никак не дойду – если смотрел матчи в одной роли, то делать это в качестве простого болельщика сложно. А, например, на недавнюю товарищескую игру "Динамо" в Монако не смог попасть, потому что был в поездке по бизнесу.

– И все-таки признайтесь: зачем вам все это в середине 2000-х было надо?
– Конечно, в природе встречаются и альтруисты. Но я не тот человек, у которого есть или на тот момент были миллиарды долларов, и я мог бы вынимать их из кармана просто ради любви к клубу. Я видел это не как игрушку, а как бизнес. Убежден, что если бы мы довели дело до конца, то клуб мог бы стабильно обеспечивать себя, не брать ни копейки из государственного кармана и не вылетать из еврокубков из-за несоблюдения финансового fair play. Это был бизнес-проект, который работал бы не на меня, а на "Динамо". Более того, и новый стадион "Динамо" на 35 – 40 тысяч зрителей со стопроцентной вероятностью давно бы уже стоял на месте Малой арены и принимал болельщиков, которым не нужно было бы мотаться за город, в Химки.

У нас был для этого прекрасный финансовый инструмент. Мы хотели, чтобы стадион назывался "Динамо-Siemens Арена", поскольку у нас с этой немецкой компанией завязались тесные отношения, и мы вместе выработали механизм строительства, который позволил бы не влезать ни в какие долги. При помощи австрийской строительной компании Alpina, которая возвела, например, "Алльянц Арену", стадион был бы построен из расчета тысяча евро за одно посадочное место...

В Петровском парке были бы построены гостиницы, офисные здания, которые работали бы опять же на клуб. Как и большой торгово-развлекательный центр на месте Большой арены – при сохранении внешнего облика исторической Восточной трибуны, о чем мы разговаривали с тогдашним мэром Москвы Лужковым и главным архитектором города Кузьминым.

При всем при этом "Федкоминвест" владел бы 75% акций клуба и финансировал не только футбольное "Динамо", но и все спортивные клубы, находящиеся под эгидой Центрального совета. У последнего был бы блокирующий пакет – 25% плюс одна акция. Это нас вполне устраивало.

– Почему вашим планам не суждено было сбыться?
– Когда мы пришли, Петровский парк находился в запустении и был никому не нужен. Вернее, нужен, но только в режиме бизнеса 1990-х – начала 2000-х: вещевые рынки и т.д. Можно было пойти по этому простому пути, спокойно получать с них дивиденды. Но мы понимали, что это путь в никуда. Зачистили, убрали все эти рынки, хотя знающие люди не дадут соврать – такие вещи в те времена стоили немалых усилий. Разработали бизнес-план, полезный и для клуба, и для города.

И в какой-то момент стала вырисовываться модель бизнес-проекта на двести или даже более тысяч квадратных метров. Перспектива миллиардных прибылей, тем более в условиях резко растущих на тот момент цен на недвижимость в Москве, сразу заинтересовала многих людей. И с какого-то момента наш проект, согласованный с правительством Москвы, не мог сдвинуться с мертвой точки. Остальное додумывайте сами.

– Вложив огромные деньги в "Динамо", что вы потом получили от Центрального совета общества? Сергей Степашин выразился так, что вы передали акции за "несколько миллионов". Можете конкретизировать?
– Обойдемся без подробностей. Отмечу только, что получил определенную компенсацию благодаря одному человеку, который дал слово и выполнил его. Настолько, насколько мог на тот момент.

– Как его зовут?
– Владимир Проничев, председатель Центрального совета "Динамо". Так получилось, что уже несколько лет мы с Владимиром Егоровичем не общаемся. Но это джентльмен, с которым мы до динамовской истории знакомы не были, но который внушил мне веру в этот проект и побудил в него войти. И пусть очень многое из запланированного не получилось, ни одного худого слова об этом человеке я не скажу. Он и в процессе работы решение очень многих бюрократических вопросов брал на себя, и, когда расходились, не подвел.

– Постойте, но я видел в прессе цитату Проничева, где вы впрямую названы не были, но явно подразумевались: "Клуб, располагающий серьезной материально-технической базой, оказался лакомым кусочком для авантюристов, рассматривавших его в качестве способа личного обогащения. Судьба команды их не волновала, они рассматривали клуб лишь как инструмент для получения в собственность земельного участка в Петровском парке".
– Это господин Степашин сказал, а не Проничев. Кстати, и к нему я прекрасно отношусь, мы встречались после этого. Каждый человек, который был задействован в этом процессе, знает правду. Главное ведь – себя не обманывать. Никакой злости ни на кого у меня вообще нет.

Помню, как в день рождения Владимира Путина мы вместе со Степашиным и Проничевым давали большое интервью "МК", посвященное нашим совместным планам в "Динамо". И вот скажите: зная, какие структуры стоят за "Динамо", вы можете себе представить, чтобы туда зашли какие-то Остапы Бендеры, чью биографию никто бы не стал тщательно проверять и кто смог бы заморочить голову таким людям и организациям? Тот ли это клуб, который некие авантюристы способны "рассматривать в качестве способа личного обогащения"?..

– Сколько всего своих денег вы потратили на "Динамо"?
– Более двухсот миллионов евро. Порядка 140 миллионов составили инвестиции в футболистов. Примерно 35 – на реконструкцию базы и школы, которые находились в ужасающем состоянии. Еще 15 – на погашение долгов, которые оставались к моменту моего прихода. Остальное – операционные расходы на жизнь клуба. Видели бы вы, кстати, эту страшную пятиэтажку в Новогорске, где к моменту нашего прихода ютились не только футболисты, но и гимнастки-художницы!

– Помню рассказ то ли Точилина, то ли Хохлова: приходит футболист в номер, а у него на кровати наглая здоровенная крыса сидит. Увидела игрока – и с ленцой куда-то в подпол потрусила...
– Да, я тогда столкнулся со многими вещами, которые стали для меня большим откровением. В том числе и в плане инфраструктуры. В это время я, поверьте, больше времени уделял "Динамо", чем своему бизнесу. Объездил стадионы и раздевалки в Краснодаре, Ростове, Перми. Погрузился в реальность и жил ею.

И в общем-то понимаю, почему в какой-то мере не получилось у тех же звездных португальцев. Тот же Манише – сложный, психологически тонкий парень. Он многого добился, многое повидал. Только что ты выигрывал при полных трибунах финал Лиги чемпионов, играл в финале чемпионата Европы. А теперь вдруг оказываешься в реальности пустых на две трети трибун старого стадиона "Динамо" и на базе в Новогорске. И таких гостевых гостиниц и раздевалок, что без страха не взглянешь.

Хотя мы его поддерживали. На матч с "Рубином" он вышел с капитанской повязкой, это было анонсировано, и многие болельщики надели его футболку. И в том матче он забил прекрасный гол. Но, увы, та игра так и осталась исключением. Такой смены декораций с европейских на российские Манише не выдержал, продержавшись всего полгода.

– Да, помню, как он, вырвавшись из "Динамо" в "Челси" к Жозе Моуринью, назвал российский футбол "средневековьем".
– Кстати, у нас зарплаты не были заоблачными по отношению к тому рынку. Мы его не взрывали, а уж по сравнению с окладами нынешних российских футболистов это вообще слезы. 500, 700, 800 тысяч долларов... Максимум был полтора миллиона – их как раз и получал Манише. Даже у Коштиньи, игрока более возрастного, было намного меньше. Нет, безусловно, коэффициент роста по сравнению с "Порту" имел место, невозможно было приобрести в Россию игрока такого класса за сто рублей. Но это не было что-то умопомрачительное, из-за чего потом искусственно завышался весь рынок, что происходило позже. А тогда и Дерлей, и Данни, и другие получали очень умеренные деньги.

Как же я в прошлом сезоне радовался за "Динамо", глядя на Матье Вальбуэна! Для меня это уникальный футболист, который и в Москве здорово отработал. Как и Это’О в "Анжи". Деньги деньгами, но если бы у человека в сердце что-то не осталось, он, сделав хет-трик за "Челси", не написал бы на весь мир, что это первый дагестанский хет-трик в АПЛ. А потом камерунец неслучайно приехал в Петербург на жеребьевку отборочного турнира ЧМ-2018. И вспомните полные трибуны "Анжи Арены", скольких людей сделал счастливыми тот же Сулейман (Керимов). Не за государственный, заметьте, счет, а за свой личный – что очень важно.

– Кстати, доводилось читать, что, когда вы расставались с "Динамо", якобы на вашу долю акций было гораздо более выгодное предложение, чем от Центрального совета. И делал его как раз Керимов, точнее, его компания.
– Да никогда в жизни! Единственный человек, с которым у нас были джентльменские соглашения по этому вопросу, – Проничев. Никогда и никому я не отдал бы акции, кроме Центрального совета.

– Подтвердите или развейте еще одну информацию от 2008 года, авторство которой принадлежит тогдашнему вице-президенту РФС Сергею Капкову – что Виталий Мутко вел с вами переговоры о спонсорстве второго контракта Гуса Хиддинка и других проектов РФС. Якобы он хотел, чтобы вы инвестировали 10 миллионов евро в год, а вам передавались бы все рекламные и коммерческие права футбольного союза.
– Никогда такого не было. Хотя встречи с Мутко происходили неоднократно. Не буду скрывать, каждый из нас смотрел на многие вещи по-разному. Краеугольный камень моих взглядов – не брать и не использовать бюджетные деньги. Не то чтобы запретил их – тогда бы в чемпионате пять клубов играло. Но тщательно рассматривал бы их оборот. Основные средства чемпионату должно приносить те-ле-ви-де-ни-е!

– Подозреваю, что разногласия с Мутко были связаны с 11 легионерами, вышедшими на поле 27 августа 2005 года в матче "Динамо" с "Москвой". Кстати, проигранном сопернику, ведомому Леонидом Слуцким.
- (Вздыхает и усмехается) Наверное, да. Я тоже в чем-то не прав. Мне надо было садиться, разговаривать с людьми, а не делать какие-то вещи, которые расценивались бы со стороны как проявления клубного эгоизма. Факт, что мы с такими влиятельными фигурами, как Мутко, Гинер и другие, не сработали все вместе на российский футбол. Мы не думали сообща, как сделать лучше, не искали компромисс – каждый настаивал на своем и шел напролом.

– Вы были членом исполкома РФС?
– В исполком ОКР входил, в РФС – нет.

– При вашем тогдашнем объеме инвестиций – странно. Вкладывая такие деньги, любой человек захочет на что-то влиять.
– Просто вскоре после моего прихода в российский футбол в его руководстве произошли большие изменения, Вячеслава Колоскова сменил Мутко. А потом меня, собственно, никуда и не звали. И я все делал по-своему – так, как хотел и понимал.

– С Колосковым вам легче было находить общий язык?
– Колосков – человек, склонный к диалогу. Не случайно он по сей день почетный президент РФС, его уважают в мире, и сейчас он приезжал на жеребьевку Лиги чемпионов в Монако. А без Колоскова мы не сохранили и свое место в руководстве европейского футбола. У нас сейчас в исполкоме УЕФА вообще никого нет. Если есть проблемы дома, давайте дома их и решать. Но чтобы это не отражалось на представительстве России в высшем футбольном органе Европы.

– С чего вообще начался ваш приход в российский футбол?
– В 2000 – 2001 году "Федкоминвест" был титульным спонсором "Динамо" времен Николая Толстых. С ним, человеком от футбола, у нас были и остались великолепные отношения. Мы платили тогда "Динамо" за надпись на футболках полтора миллиона долларов в год. Но это было спонсорство в чистом виде, а не серьезный бизнес-проект.

Весной 2004 года "Монако", который мы спонсируем, встретилось с "Локомотивом" в матчах 1/8 финала Лиги чемпионов. И я тогда дал интервью. Спросили об отношении к российскому футболу – и я рассказал, что душа болит за мое любимое "Динамо". И что вообще в России хотелось бы видеть успешную футбольную бизнес-модель, которая мне давно известна изнутри и отлично работает в той же Франции. Интервью было замечено. И через некоторое время начался процесс, который привел меня в "Динамо".

– 20 лет в качестве генерального спонсора одного клуба, причем именитого, – возможно, мировой рекорд. Конкуренция у вас в "Монако" есть?
– Конечно, это же рынок. Заключается, допустим, контракт с техническим спонсором на новых условиях – мне его показывают, и тоже приходится подниматься. Сейчас платим клубу более 5 миллионов евро в год.

– Вы же, читал, в 2002 году и купить "Монако" могли. Однако сделку якобы заблокировал покойный ныне князь Ренье III после ряда скандальных публикаций о вас во французской прессе.
– О покупке речи не шло. Мы лишь помогли "Монако" в непростой ситуации дать финансовые гарантии для выступления во французском чемпионате. А пиар-кампанию против нас действительно развернули – не в Монако, а во Франции. Не всем нравились наши близкие отношения с клубом. Но они сохранились, и сколько мне хватит сил – буду поддерживать в Монако и футбол, и теннис.

С Вадимом Васильевым мы вообще как родные люди, хотя и не всегда соглашаюсь с ним по некоторым решениям. Так, восхищаясь сделками по продаже игроков, которые летом провернул "Монако" с Марсьялем, Кондогбья, Кюрзава и остальными, беспокоюсь, как бы не было перебора.

– Вернемся к "Динамо". Как возникла идея с португальцами?
– Параллельно с "Динамо" мы заключили пятилетний контракт с РФПЛ. "Федком-медиа" примерно за 65 миллионов долларов приобрела коммерческие и телевизионные права премьер-лиги, а ее президентом стал Юрий Заварзин – что, увы, стало причиной конфликта с Евгением Гинером.

Почему мы ввязались и в это дело? Поскольку были уверены, что чемпионат России можно хорошо продавать, в том числе и за границей. А чтобы его показывали, нужны футболисты Х-класса. Мы ведь не просто так приобрели тех же Манише, Коштинью, Дерлея – это было частью плана по популяризации всего российского первенства. Мы считали, что это поднимет и общий уровень чемпионата и наши футболисты многому научатся рядом с этими мастерами. Кстати, именно тогда начались трансляции чемпионата России в Италии, Германии, да и вообще за границей. Хотя до того о нем вообще представления не было.

За год мы показали 240 матчей чемпионата России – на тот момент абсолютный рекорд. Договорились о продаже прав на его трансляции с Первым каналом, будущей "Россией-2" – то есть начали зарабатывать! И если бы мы все – я, Евгений Гинер, Юрий Заварзин, руководители клубов – нашли почву для того, чтобы объединиться, думаю, очень многое смогли бы вместе сделать.

– Что же помешало?
– У всех непростые характеры. Возможно также, что я недооценил сложные механизмы российского чемпионата.

– Потом ведь контракт РФПЛ с "Федком-медиа" был досрочно разорван, и была серия судов...
– Этого вообще не нужно было делать! Надо было вместе садиться и искать общее решение, а не мериться, кто, что и где не заплатил. Кстати, в последней инстанции суд мы выиграли – и могли вернуть себе все. Но не пошли по этому пути, поскольку мы не ставили перед собой такой задачи. Для меня важен был принцип. В Российской Федерации выиграть суд против РФПЛ было не так просто. Мы сделали это – однако не стали предъявлять финансовых требований из-за нанесенного ущерба.

– Считаете, что и вы в чем-то ошиблись и недоработали?
– Конечно! Повторяю: и я был не прав. У нас было много встреч, но мы не нашли компромисса. Должны были сработать на футбол, а занимались удовлетворением своих амбиций. Меня многие считали выскочкой. Все работали, жили, знали друг друга, а тут вдруг появился какой-то непонятный человек с такими амбициями.

– Вернемся к "Динамо" и к португальскому эксперименту. Как вы познакомились с Жорже Мендешем, который вам все эти покупки и обеспечил?
– Это произошло после финала Лиги чемпионов-2004 "Порту" – "Монако", на который я поехал как спонсор монегасков. После того матча у Мендеша и были первые серьезные сделки – он продал в "Челси" Рикарду Карвалью за огромную по тем временам для защитника сумму, около 30 миллионов евро. И его одноклубника по "Порту" Паулу Феррейру туда же. Моуринью тогда только в "Челси" пришел, у него еще не было такого влияния, чтобы легко продавливать своих футболистов. Это было во многом заслугой Мендеша.

До того у него не было никаких особых денег, а был маленький офис в Порту, где я бывал. По-моему, у него десять телефонов, по которым он может разговаривать одновременно, а спать – два-три часа в сутки. Жорже Мендеш невероятно работоспособен. И умеет жестко продавливать свои решения. Что важно – он не бросает своих футболистов, даже тех, у кого нет громкого имени. Кого-то, например, ко мне пристроил...

А я был впечатлен игрой и результатами "Порту", а потом и сборной Португалии – пусть она и заняла на домашнем Euro только второе место. Очень много времени проводил в Португалии, объездил не только Лиссабон с Порту, но и Брагу с Боавиштой, видел, сколького эта страна добивается при минимальных бюджетах клубов и ничтожных доходах от телевидения.

– Манише рассказывал, что вы представляли группе португальских игроков будущий проект "Динамо", красочно описывали пятилетний план развития клуба.
– Так и было. Я его видел и в него верил! Не придумывал такого, чего невозможно было сделать! Только если ты веришь во что-то сам, то способен убедить в этом таких людей, как те же Манише с Коштиньей – опытных, многое повидавших.

– Кто самый известный игрок, которого вы могли приобрести, но не приобрели в "Динамо"?
– Почти взяли из "Спортинга" Нани – в последний момент сорвался. Как и Агуэро, которого Борис Игнатьев поехал смотреть за "Индепендьенте". Но "Атлетико" нас опередил.

– А то, что даже с Криштиану Роналду в какой-то момент говорили, – правда?
– Да. В тот момент у него было непростое положение в Манчестере из-за одного инцидента. Настроение у парня было скверное, он хотел оттуда уехать. Вот и возникла такая идея, которую я закинул Жорже Мендешу. В большей степени общение шло через него, но тема быстро сошла на нет.

– Зачем вместе с реально сильными игроками вы брали бог весть кого – всяких Фрешо, Жорже Рибейру, Сисеру?..
– Конечно, были ошибки по трансферам. Было и мое незнание российского чемпионата. Нужно было вдобавок к португальским звездам и молодым талантам вроде Данни и Тиагу Силвы покупать молодых прогрессирующих россиян. Но перечисленные вами игроки стоили копейки – по сравнению с теми же Манише и Сейтаридисом. Много мы на них не потратили.

– Да при чем тут деньги? Со стороны все выглядело так, что Жорже Мендеш впаривал вам в нагрузку к звездам весь этот сброд. А в противном случае не дал бы и звезд.
– Такой постановки вопроса не было. Но спустя время я понял, что большая группа игроков из одной страны и, более того, от одного агента – это опасность. И сейчас боюсь этого по отношению к тому же "Монако". Потому что агенты незаметно начинают управлять клубами, зависимость от них становится все сильнее – в частности, по тратам на зарплаты. Подняв одному, уже не можешь не поднять другим.